Продажа книг на ALIB.RU

Плюшкин-Хаос на Молоток.Ру

воскресенье, 21 марта 2010 г.

Смена 1984. Любимый город. Встреча c Петербургом.

Смена.1984.Любимый город. Встреча c Петербургом.
КОНЕЦ ЗИМЫ выдался суровый, снежный.
По дороге из Вильно в Петербург медленно двигался обоз дворовых людей помещика Павла Васильевича Энгельгардта. Позади лежало восемьсот бесконечно длинных, изнурительных верст. Такой путь тяжело выдержать и взрослому. А Тарасу было только семнадцать. Одет в плохонькую одежонку, и сапоги тоже старенькие: у одного то и дело чуть не наполовину отваливается подошва. Чтоб не обморозиться, периодически меняет их: целый надевает на замерзшую ногу, прохудившийся — на согретую. Так и шагает... С остановками. Сопровождающему обоз этапному солдату очередная заминка представляется нарушением порядка, поэтому бьет Тараса по шее. После заснеженных далей, завьюженных полей и лесов Петербург предстал очам, словно созданный волшебником. Диво - дивное. Восторг охватил душу. Прямая, как царский жезл, улица. Огромная площадь с высоким дворцом. Облицованный гранитом канал. А на противоположном берегу — в ряд, словно иа параде, выстроились дома с колоннами, портиками, скульптурами...
Забыт продранный сапог, стертая нота. Взгляд Тараса устремлен вдоль по каналу...
А был Петербург в 1831-м, когда туда прибыл этот обоз, не столь уж и велик: 7911 зданий, жителей — 449366.

Дом № 8 по Загородному пооспекту, где жил Т. Г. Шевченко.

Наряду с внешней роскошью город являлся средоточием нищеты, гнета, унижения. Умирало здесь больше, чем рождалось. Знать считала престижным содеожать домашнюю прислугу. Например, графский род Шереметевых держал триста, Строгановы — шестисот, а Разумовские — девятьсот дворовых... К особому разряду дворовых относилисв «отданные в науку» — преимущественно крепостние, посланные богатыми помещиками в Петербург изучать ремесла.
Всего этого Тарас Шевченко, конечно, не знал. Прихрамывая, шагал в обозе, который медленно двигался к Литейной части города. Крепостной Энгельгардта полностью зависел от его вопи и прихоти. В те годы запад государства Российского был охвачен польским восстанием. Спасаясь от справедливого возмездия крестьян, взявших в руки топоры и вилы, помещики бежали кто куда мог. Энгельгардт переселился в Петербург, обосновался во втором квартале Литейной части, дом Щербакова, 21 (ныне Моховая улица, 26), Занял фешенебельный бельэтаж, роскошно обставил комнаты и, намереваясь навсегда осесть в столице, выписал дворовых, которые и прибыли к нему обозом.
Как и в далеком Вильно, Тарас служил казачком, делал все, что ему приказывали, выполнял любые поручения своего господина. Последним ложился спать и первым вскакивал с убогой постели.
Мальчик - слуга был тогда обычным «предметом» домашнего обихода богатых людей. И наряд у кезачка под стать: черкеска — длинный узкий кафтан, затянутый в талии и без ворота, или казакин грубого черного сукна с красной нашивой на груди, воротник и обшлага обтянуты красным кантом. А на голове — суконная шапочка с овчинным околышком. «Изобретение комнатных казачков, — писал в автобиографии Шевченко, — принадлежит цивилизаторам заднепровской Украины, полякам; помещики иных национальностей перенимали и перенимают у них казачков, как выдумку, неоспоримо умную. В краю некогда казацком сделать казака ручным с самого детства — это то же самое, что в Лапландии покорить произволу человека быстроногого оленя... Польские помещики былого времени содержали казачков, кроме лакейства, еще в качестве музыкантов и танцоров. Казачки играли, для панской потехи, веселые двусмысленные песенки, сочиненные народною музою с горя, под пьяную руку... Мой помещик, в качестве русского немца, смотрел на казачка более практическим взглядом и, покровительствуя моей народности на свой манер, вменил мне в обязанность только молчание и неподвижность в уголку передней, пока не раздастся его голос, повелевающий подйть тут же возле него стоящую трубку или налить перед носом стакан воды».
Тарас был потомком вольных казаков, внуком гайдамака-бунтаря. Прислуживать в барской передней претило ему до глубины души. Нарушая приказ помещика, мальчик втихомолку напевал украинские народные песни, звавшие к свободе, и, притаившись, карандашом на обрывках бумаги срисовывал висевшие на стенах картины...
И вот наступил день, который в судьбе казачка бес спорно можно считать поворотным: убедившись в художественных склонностях мальчика и преследуя собственные цели, ЭнгельгарДт направил его на обучение живописи, «отдал в науку»», решил заполучить своего дворового художника. «В 1832 году мне исполнилось восемнадцать лет, — писал Тарас Григорьевич, — и так как надежды моего помещика на мою лакейскую расторопность не оправдались, то он, вняв неотступной моей просьбе, законтрактовал меня на четыре года разных дел цеховому мастеру, некоему Ширяеву, в С. Петербурге...». Согласно контракту, ученику-полагалось жить при мастерской, и Тарас перебрался в Московскую часть города: второй квартал, дом Крестовского, что соответствует нынешнему адресу: Загородный проспект, 8. Таково второе место проживания Шевченко в Петербурге.
Вечерами на квартире Василия Григорьевича Ширяева собирались его друзья и соученики по Арзамасской художественной школе, которая сыграла значительную роль в истории «крепостной» живописи. Основатель ее, Ступин, получил звание академика, а сама школа была принята под покровительство Петербургской академии художеств. «Мы беседовали по вечерам, — вспоминает ширяевский гость, впоследствии учитель рисовани я в кадетском корпусе в Полтаве Зайцев. — Иногда я читал и декламировал поэтические произведения Пушкина и Жуковского, и в это время в соседней комнате у растворенных дверей постоянно стояли и смотрели на меня двое учеников г. Ширяева. Они были у него в ученье, и кое как рисовали, и были на побегушках, терли краски. Потом учитель их доставил им возможность посещать академические классы. Им было тогда лет по шестнадцать или семнадцать».
В одном из этих учеников мы явно видим крепостного Шевченко..
Несмотря на тяжелые условия, Тарас учился страстно, самозабвенно и уже вскоре стал рисовать по-серьезному. В 1833—1834 годах он принял непосредственное участие в росписи возведенного по проекту архитектора Росси здания Сената и Синода на нынешней там расположен Центральный государственный исторический архив). Что именно расписывал Тарас, мы не знаем: это была коллективная отделочная работа десятков сенаторских комнат, передних, помещений церкви, комнат для секретарей и канцелярских работников. Роскошное здание с колоннами возле Невы Шевченко полюбил на всю жизнь. В зрелые годы он напишет: «Особенно мне нравилось это место, когда Нева спокойна и, как гигантское зеркало, отражает в себе со всеми подробностями величественный портик Румянцевского музея, угол Сената и красные занавески в доме графини Лаваль...»
При перестройке Большого каменного театра, осуществлявшеися по проекту архитектора Ковасси в 1836 году (ныне здесь находится Консерватория), Тарас вместе с другими людьми Ширяева принимал участие в росписи плафонов. Вообще вклад, который он внес в художественное оформление Петербурга, весьма значителен. Так, в 1836—1837 годы под руководством Ширяева Шевченко участвовал в росписи новых помещений театрального училища (это здание на улице Зодчего Росси, где сейчас находится училище имени Вагановой и театральная библиотека). В феврале и марте 1838-го совместно с другими возобновляет плафоны и заново расписывает отдельные помещения Александрийского и Михайловского театров, помогает в составлении эскизов росписи ряда помещений Зимнего дворца, который незадолго до этого пострадал от пожара.
Таким образом первые творческие усилия Тараса Григорьевича Шевченко в Петербурге были направлены на украшение города, который он так полюбил. Еще раз вспомним об этом сейчас, когда только что исполнилось 125 лет со дня смерти великого украинского поэта, художника, революционного демократа.
Т. ЛЕБЕДИНСКАЯ, кандидат философских наук,
доцент Ленинградского технологического института холодильной промышленности
Дом № 8 по Загородному пооспекту, где жил Т. Г. Шевченко.

0 коммент.:

Отправить комментарий